Известно, что страну можно отнести к республике или монархии, исходя из того, что написано в ее основном законе или хотя бы из того, как называются ее органы власти. Но известно и то, что формальный подход — это не лучший способ выявления отличий между какими-либо, а тем более, такими сложными формами общественной организации.
Достаточно ли будет той информации, которую мы почерпнем из нескольких листков бумаги под названием «Конституция»? Разумно ли верить утверждениям правителя, десятилетия занимающего свой трон, и который при этом именует себя «президентом»? Мой ответ: конечно же нет.
Многие из тех стран, которые de-jure декларируют свой республиканский статус, de-facto являются ничем иным, как стыдливо завуалированными монархиями или, в худших случаях, — тираниями. Сегодня эти псевдореспублики не так сложно найти на карте. Для этого достаточно взглянуть на многие государства так называемого пост-советского пространства. Республиканские институты там как бы есть, но только формально. Фактически, они выполняют роль конфетной обертки, развернув которую обнаруживается нечто, дурно пахнущее и мало подходящее не только для республиканского, но и вообще, для человеческого употребления.
Но даже эти страны совсем не одинаковы. Разница между народами таких стран в большинстве случаев состоит в том, что одни в силу своей истории и особенностей менталитета, все-таки иногда разворачивают эти обертки, и всякий раз, отвратившись от этого зловония, бросают вызов существующему порядку вещей, а другие — нет. Восстание как результат осознания подмены и ощущения разницы между оберткой и ее содержимым происходит в тот исторический момент, когда обман становится очевидным.
Что это: борьба с системой? — Нет, это не тот случай. Чтобы бороться с системой надо не просто хотеть изменить старую, а уже иметь на руках реально работающую и альтернативную ей новую. Как показывает история, движущим фактором для таких народов очень часто оказывается возмущение фактами лжи и несправедливости, достижения более успешных соседей и резкое падение уровня жизни, включая и несостоятельность самой власти, неспособной более культивировать привычный уклад, основанный на обмане, сговоре элит и подачках своему народу.
Но другие народы не способны и на это. Они либо не видят этой разницы вовсе, либо, опять-таки, в силу своей истории и менталитета, готовы глотать все, что им скармливает даже абсолютно бездарная власть. Готовы, правда, не все, но большинство, и это большинство, к сожалению, определяет судьбу всей страны…
В то же время, мы можем найти самые разные примеры формальных монархий, где фактически имеются все признаки республики. Монархия там скорее дань традициям и элемент необходимого политического баланса, но не фундамент, не каркас и не становой хребет их специфического, но во всех отношениях современного общества. Для этого достаточно посмотреть на такие «монархии» как Королевство Испания (Reino de España), Королевство Нидерландов (Koninkrijk der Nederlanden) или Соединённое Королевство Великобритании и Северной Ирландии (The United Kingdom of Great Britain and Northern Ireland)…
На мой взгляд, показательно то, что в фактической республике может проживать не один, а одновременно сразу несколько или все из ее бывших лидеров. Речь идет о реальных лидерах, которые в свое время определяли судьбу страны, но в силу демократической процедуры не были переизбраны, ушли в отставку или иным образом покинули свой высокий пост. Это правило, которое не терпит исключений, если конечно страна не была образована только вчера.
В фактической монархии, как правило, есть только один реальный лидер (или правящая группа), который или которые здесь и сейчас находятся «у» или «при» власти. Остальные (т.е. бывшие) обычно или мертвы, или в эмиграции или в тюрьме. В псевдореспубликах (т.е. в монархиях de-facto) правят пожизненно «…пока последняя звезда не упадёт с небес». Однако, это правило не отрицает существование исключений, но в большинстве своем они могут лишь подчеркнуть весомость основного тезиса.
Ключевой вопрос, позволяющий отделить псевдореспублики и псевдомонархии от их реальных собратьев, это вопрос власти и те критерии, которые помогают связать категорию власти с другими категориями, находящимися в классах признаков формы, субъектности и мотивации (подробнее о трех классах признаков государства см. статью «Государство как пространство, люди и интересы«). Таких критериев много, но основными я вижу три:
1. Источник власти
2. Сменяемость власти
3. Политическое представительство.
(1) Говоря об источнике власти, необходимо иметь в виду: а) реальную волю (чья она?), которой подчинена вся сложившаяся схема правления и b) не эпизодические проявления этой воли (ибо время народных восстаний, бунтов и даже дни, отведенные для выборов, здесь не в счет), а то, как она проявляется ежедневно при обычном ходе вещей.
(2) Сменяемость власти понимается здесь как: а) принципиальная общественная способность сменить власть, b) частота такой сменяемости, c) возможность честно и без политического жульничества сменить одних реальных носителей власти на других реальных носителей и d) механизм сменяемости (и прежде всего, основан ли этот механизм на насилии или на общественном согласии)
(3) Политическое представительство — это прежде всего: а) степень охвата, b) разнообразие сегментов охвата и с) сбалансированность интересов субъектов (и образуемых ими групп), охваченных системой такого представительства…
Роман Комыза
02.07.2015
Понравился материал? Поддержите развитие сайта www.komyza.com
Карта Приватбанка 5168 7556 2066 1971
Подписывайтесь на мой Facebook: facebook.com/RomanKomyza и на мой канал в Telegram: t.me/komyza
