Нравится это кому-то или нет, но власть и собственность так или иначе всегда были связаны воедино. Однако, не во всех случаях эта связь столь очевидна, тем более, если мы понимаем под собственностью нечто более масштабное, чем просто отдельно взятый частный интерес. Но интересно не то, что эта связь существует и даже не то, как она практически выстроена. Интересно отношение между ними как первичного к производному и образующаяся из этого соотношения модель общественного устройства.
Когда собственность происходит от власти, социальная модель зачастую приобретает феодальный характер…
Когда власть происходит от собственности, формируется модель, где преобладают преимущественно охранительные функции…
Впрочем, два этих типа отношений никогда не существуют в чистом виде. Как правило, реальная социальная модель берет что-то от каждого из них, где одного может быть больше, а другого меньше. Но сам факт того, что они находятся фактически по разные стороны вектора социального развития, говорит о принципиально разной судьбе тех обществ, которые приняли ту или иную модель. А следовательно, приходится также говорить и о разном качестве таких моделей, а в итоге о том, приемлема ли данная конкретная модель в заданное время и в заданном месте.
Ловушка, в которую обычно попадают незрелые общества, состоит в том, что избавляясь от первой модели путем переворота или восстания в ходе одной из начальных фаз революции, они неизбежно застряют во второй и наоборот. Так, попытки избавиться от крайности приводят к другой крайности, а ход истории для таких народов становится похож на бег по замкнутому кругу.
Читайте также: Слово «революция»: о его происхождении, значении и парадоксе смысла.
Любые намерения разделить власть и собственность как бы с наскока, исключительно по принуждению и не понимая всей социальной иерархии и ключевых мотиваций основных субъектов, приводят лишь к перепрыгиванию с одной крайней модели на другую, но не создают социальной устойчивости, к которой, наверное, многие хотели бы стремиться…
Роман Комыза
01.04.2015
